Автор: Анжела Алиева г. Донецк
16 декабря 2005г.
Три изнурительных дня уборки, стирки, разобранных вещей, остались позади. Я вполне обжилась и часто, по ночам, вскакивала с дивана, открывала жалюзи и смотрела на залитый тусклым светом бульвар. Я всё ещё боялась, что всё это вокруг сон. Но успокоенная панорамой города я покорно шла к дивану и забывалась сладким сном.
Осталось 2 часа, и я вернусь домой. Сегодня был трудный день.
В очередной раз моя начальница нашла повод вызвать меня к себе и отчитать на глазах у всего коллектива, не скупясь на нелестные эпитеты. Я пыталась стать в глупую позу самозащиты, но получилось только хуже.
Она вручила мне чистый лист, ручку и потребовала немедленно написать увольнительную.
Первым ощущением был звон тысячи колокольчиков в ушах, я молча смотрела на протянутый лист. Я обвела взглядом все эти злорадно улыбающиеся лица, меня обожгло холодом и жгучей ненавистью.
Я вспоминала мужчину, который наблюдал за мной из бара, а потом подошел и спросил, что я здесь делаю. Я удивилась.
- Работаю!
Он обвёл мрачным взглядом каждый уголок "Информации”, спросил, как меня зовут.
- Зовите меня - Искательница Счастья!
- Нет! Здесь ты своё счастье не найдёшь. Это место не для тебя, ты слишком хороша для него. Твоё место в большом кабинете, за большим столом, где вершатся большие дела. Не сковывай себя. О'кей?
- О'кей!
Он говорил с сильным акцентом, если не ошибаюсь - американским. Я была уверенна, что это очередной мужской трюк и вот сейчас он попросит мой номер телефона, но, как это не странно, ожидания мои не оправдались. Он просто ушёл, и больше я его никогда не видела.
Возможно, именно поэтому на меня произвели сильное впечатления его слова. С того времени работа стала жестокой каторгой, я прилагала столько моральных сил, чтобы заставить себя день ото дня переступать порог "Мандарина”.
И вот сегодня я смотрела на всех этих людей и мне стало жаль их мелкие душонки. Это была не моя жизнь, и я не хотела продолжать её таким образом.
Лист всё ещё белел в руках Светы и как велик был соблазн освободить себя от этих тяжёлых оков и подумать обо всём завтра. Я послушно потянулась за листом, ощущая его прохладное безразличие, но для меня он был судьбоносным. Опять эта тяжесть принятого решения!
Я почти не помню, что и как я писала. Всё во мне вспыхнуло, и разгорелся неистовый пожар. Я была невесома, легче облака. Противоречивые чувства ни разу не всколыхнули моей души, я была всецело счастлива сброшенным оковам. Больше никаких графиков, удушающего пространства супермаркета, нервных будней, отобранных выходных, этой не свободы и вранья. Я ненавидела эту клетку. Я не представляла, как можно прожить всю жизнь, презирая работу и угнетая свои лучшие порывы. Мне было неведомо отступничество сердца.
Когда я вернулась на своё рабочее место, да, ещё моё, тёпленькое, доработать последний день, никто не знал о потрясшей меня перемене. Это для меня всё перевернулось, простиралось множество непохожих друг на друга дорог. И в который раз я выбирала своё будущее. Слепо, робко указывала на ближайший путь, и, удаляясь всё дальше, с тоской оглядывалась на пройденные этапы. Меня никогда не страшили перемены, я отдавалась им целиком, самозабвенно и доверчиво как несмышленое дитя. Я не оставляла после себя мостов, никаких ниточек к отступлению. Я твёрдо верила, что чтобы не принесло мне будущее, оно бесспорно лучше и светлее прошлого. И я всегда ошибалась в выборе дороги, но упрямство не позволяло признавать ошибки. И я шла дальше и дальше, и ещё никогда не переставала удивляться какой многогранной и неисчерпаемой может быть жизнь. И я любила её безумно, потому что верила, как верю и сейчас, что в конце многотрудного пути она приготовит мне роскошный, удивительнейший подарок. А ещё мне всегда казалось, что как бы не протекали мои будни, в них нет ни одной бессмысленной минуты, и что я не зря дышу этим воздухом.
Но знаешь, мне сейчас всё же грустно, хотя и понимаю, что ждёт меня что-то совершенно новое, и что рано или поздно, но мне нужно было уйти из "Мандарина”. Только всё так неожиданно. К тому же, из всех моих прошлых работ, к этой я привыкла, прикипела душой. Ведь бывали и мирные дни, и работа доставляла даже некоторое удовольствие и ни с чем несравнимое чувство стабильности.
Как сказать об этом родителям я представляла с трудом. Я не ждала от них поддержки. Всё что меня ожидало в этом трудном разговоре: крики, угрозы вернуться в Шахтёрск, ультиматумы и много испорченных нервов. В общем, на меня обрушится их колоссальный гнев.
"Мандарин” закрылся. Я собрала все свои вещи с отдела. На встречу идут мои уже бывшие сотрудницы, радостно щебечут, прощаются до завтра. Я только киваю. Завтра для меня не наступит, не на этой работе. Больше никогда. Какой страшный смысл в этом словосочетании.
Нет, завтра, конечно, будет прекрасным. Я высплюсь, не спеша, с удовольствием, потянусь, полежу, глядя на небо и фантазируя о том, чем себя занять, ведь впереди такой длинный, свободный день.